Главная Новости

Angara.Net: Трехглавая – вот это гора!

Опубликовано: 04.09.2018

видео Angara.Net: Трехглавая – вот это гора!

LASTMISS
Вот это гора. Наверно, так говорит человек не один раз в жизни. Вот и я говорю: Трехглавая. Вот это гора! Наши с тобой свидания (три – очень романтично) начинались по утрам и заканчивались, когда на небе вместо солнца уже луна. Я уже давно мечтала сходить на Трехглавую. "Да, я была на Трехглавой", "Тыщу раз!" – так говорили мои знакомые, "Обычная гора" – говорили они. Но я не верила. Не-ет, Трехглавая – необычная гора. Это очень сильная гора, в ней что-то такое есть... Серьезная гора. Какой перепад высот! И страшно смотреть вниз. Господи! Видела бы меня мама!


Альпсборы УТС Кынгарга. Аршан

Поездка выходного дня

Часов 10 вечера. Телефонный звонок. Баир – Краснову Вове.

– Поедешь в Аршан, на тройку?

– Когда?

– Завтра.

– Поеду.

Солнечное утро. Мы с Вовой, в полной боевой готовности, сидим у Баира дома, и ждем его с машиной. Звонит его телефон – с работы! Несколько раз. "Наверно, вызовут Баира на работу" – говорит Вова. "Это его начальник звонил". Баир работает в МЧС, и его могут вызвать на службу в любой момент. И по домашнему позвонили. Неужели накроется наша поездка? Это было бы ужасно! Невозможно. Но могло бы быть. И не случилось. Ура! Ложная тревога, и вот мы катим в Аршан, а на улице – осень. Все, наверно, помнят, какая красивая, полная солнца, тепла и голубого неба в этом году была осень. И вот в эту осень мы катим в Аршан.

Мы еще здесь, но внутри уже – классное ощущение "отрыва". Когда куда-то собрался, и одной ногой здесь, но другую уже занес – туда, в твое тобой спланированное или неизвестное будущее. Заходить было тяжело. У Баира на уме две мысли: "как хорошо, что палатку не взяли" – не нести лишний груз и "как плохо, что палатку не взяли" – придется идти до Надежды, а так можно было бы где-нибудь поближе встать. Почему-то рюкзаки получились тяжелые. Наверно, потому, что все снаряжение – на троих. Спартаковские стоянки, Ангарские... не пропустить сворот на Надежду... Не пропустили. Идем. Темнеет. Стемнело. Идем.

– "Слышали, собака лаяла?"

Да, Вова тоже слышал. Может, кто-то уже есть на Надежде? Это было бы странно: в это время особого паломничества туда не бывает.

– Вроде дымом пахнет?

Да, Вова тоже почувствовал. Дымом пахнет далеко, так что это неутешительно. Неизвестно, сколько еще тащиться до зимовья.

– Определенно там кто-то уже есть.

– Кто? "Свои" или "чужие"?

– Не дай бог аршанские! Это же тогда как с вещами быть? И кому надо было в это время в горы ехать!

А запах дыма уже четко ощущается всеми тремя. Конечно, неизвестно, кто там – свои или аршанские, но запах дыма кажется своим, родным. Это домом так пахнет. Вот идешь, вокруг ночь, снега... а впереди – дом. Не важно: палатка, зимовье, костер. Впереди место, которое будет для тебя сегодня домом – самым настоящим; место, где тебя встретят люди – еще несколько штук, редко встречающихся на огромных пространствах. На Надежде заседают туристы. Один мужик и пять женщин. И еще – два, двигающихся в темноте паралельно больших зеленых огонька – собака. Туристы уже отпотчивали и на нарах идут самые последние приготовления ко сну. Мы их потревожили и они недовольны. Мы тоже недовольны! Хотя... Благодаря им в зимовье тепло – мы бы, конечно, не стали его топить, у нас и топора-то с собой нет. Приготовить на горелке внутри у нас не вышло – туристы выгнали нас на улицу, жалуясь на то, что мы сжигаем их воздух, которым им еще дышать всю ночь. А мы приготовили еду на костре, в литровой Вовиной кружке. Отличный борщ из сушеной свеклы. Но все это прелюдия, а на завтра была Гора.

"Такое вам и не снилось" – поет в наушниках Чиж песенку Гражданской обороны "Про дурачка". Да, такое мне и не снилось.

Вышли мы в 9:20. Подошли под маршрут в 11. Долго провозились внизу, и начали "Трубниковскую 3а", когда солнце уже готовилось обедать там, на своей середине неба, где-то за облаками. Мне выпала, а вернее была определена инструктором – Баиром, честь лезть первой. И вот я полезла. Это была не первая тройка в моей жизни. До того – еще не схоженная тройка на Опасную, когда я набралась страха и жуткого смирения перед маршрутом на всю жизнь, наверно. И еще тройки в Баргузине, где первой меня никто не пускал в виду достаточно числа забойщиков-мужчин. И вот конкретно сейчас на петли моей обвязки навешена куча железа (надо еще пару петель пришить), прицеплен молоток (куда бы его грамотней приспособить?), и за мной тянется веревка. "Загляни за угол – там проще" – правило хождения в горах. Нет, я не заглянула, до угла было далеко, а видимый маршрут – вот он, слева. Вполне можно пролезть. И я лезу. И мне страшно. Перед тем, как очередной раз приподняться на ноге, я пять раз думаю, что а вдруг кошка сорвется, а вдруг рука соскользнет, а вдруг я просто потеряю равновесие, а вдруг дальше удобного места нет... И еще: но вот они, мужики, ходят же как-то, лазят, им тоже было когда-то страшно... И я лезу. "Да, ничего, а что делать" – эта мысль меня успокаивает. А надо было что делать? Бить крючья. Ставить закладки, вот что надо было делать – мне потом сказал Баир. Я не ставила – не потому что у меня в мозгу от страха помутилось, нет, просто я думала, что это простой участок, на котором не стоит тратить время на это. Я неправильно думала, но участок мы прошли. Три веревки, а дальше Баир пустил Вову. Так что я не успела привыкнуть к чувству страха, но была благодарна Баиру за отдых, предоставленный моим нервам. Вова лез уверенно – значок по альпинизму и 1-й разряд по склолазанью – на скалолазные семерки замахивается. Вова лез даже на ИТО. Подозрительные троечные стены.

Контрольный тур, ключ маршрута пройден, а времени, а времени, представляете, – пол восьмого. Сумерки. Туман. Вершина где-то впереди – я не знаю, где она, я никогда на ней не была. По моим представлениям в это время люди пьют чай в лагере, ну или максимум – спускаются, желательно по лесу. Жутко, вот что. Сумерки – вообще ненормальное, странное время суток, когда день встречается с ночью – такие разные миры. Человек в это время, мне кажется, как-то притихает, его органы восприятия обостренно воспринимают действительность, он введен в заблуждение – то, что казалось ему очевидным при свете дня теряет свои четкие очертания. И ценность набирают совсем длругие вещи. Загадочное время, время, когда Кажется.

Сумерки. Я стою на куске скалы, назад путь страшен, вперед – еще неизвестно сколько. И мне это не кажется. В темнеющем небе вырисовывается вершина, которая на самом деле еще не вершина, а настоящая вершина за ней, и еще неизвестно сколько раз ЗА ней. Все внутри меня сжалось и приуныло. Но я, конечно, не ною. Что толку ныть. И тут я огляделась. И такая красота! Мы находимся над непрогладяной грядой облаков, из которой торчат только самые высокие вершины – Братчанка, там – Пирамида, еще какие-то неизвестные... А над нами звезды. Бесконченое звездное чистое небо. И тишина. Мы на острове в море облаков, и – господи! – нет никакого другого мира, вообще ничего нет – кроме этого. И мы плетемся на вершину. То есть мы идем не медленно. На вершине мы будем уже через два часа. Но идем озабоченно, вынужденно и без радости. Что-то я не помню чувства радости внутри.

Спуск. На спуске люди всегда кратки, потому что сил, конечно, меньше. Даже вспоминать. Мы спускались по осыпному кулару, узкому, с высокими стенами. На Горе мы слышали каменный обвал где-то в стороне перевала Пеших Туристов. Мне показалось, что земля при этом под ногами затряслась (вернее, гора затряслась) – очень страшно. И вот теперь я спускаюсь по этому кулуару и думаю, что если здесь слетит пара-тройка каких-нибудь булыганов, то нам совершенно некуда будет скрыться от них. Переставляю ноги с камня на камень, скрипят кошки, и я не верю, что когда-нибудь – а тем более сегодня – я буду лежать на нарах в зимовье, в нашем Доме, в зимовье на Надежде. Я даже не верю, что мы когда-нибудь спустимся. Хотя я держусь, и даже совсем не комментирую ситуацию, и даже не очень пытаюсь выяснить где же это мы находимся и как долго еще идти. По мере спуска выясняется, что мы спускаемся не по тому кулуару, по которому планировалось, и идем скорей всего не в цирк Братчанки, а в цирк Трехглавой. О! Ужасно. Но не слишком ужасно, потому что настала мера того ужасного, ужаснее которого уже плохо чувствуется. Баир матерится, и говорит, что полгода в горы не поедет, и надоели ему эти ночные приключения, и что нахрен горы – он будет танцевать! Но это все потом, когда он вернется. А сейчас мы спускаемся, и спускаемся, и садимся отдыхать, и Вова говорит: "Земля!" Какая земля? Я не верю, вокруг не очень-то что изменилось. Но Вова наметанным глазом (он здесь был уже несколько раз) уже определил, что места знакомые, и вон там – зона леса, и что теперь видно, куда идти, и что, в общем – мы спасены. У меня не было сил возрадоваться, да к тому же не очень верилось, но все же как-то полегчало.

И шли мы до зимовья долго-долго, и по дороге встретили одинокую палатку – ЛЮДИ! Я представляла, как я ползком, на последнем издыхании переползаю порог Надежды, но я все ж таки пришла туда стоя на ногах, в полный рост, в пять часов утра. Ночь. Усталость. Да чудо! И мы дома. День высококачественного расслабона назавтра, батонство на пять звездочек, солнце, зеленая трава, тишина, ветерок, и МЫ СЧАСТЛИВЫ!!! Гору нам Андрей Евгеньевич не зачел (хотя хотел сначала). А Баир сказал, что мы насобирали на 4А вместо тройки. Вот это гора, Трехглавая!

Трехглавая намбер ту в моей жизни

Это уже на сборах. В ноябре в Кынгарге. Год прошел с моих первых зачтенных сборов. На этот раз в моей команде Пирог. Тот самый, который когда-то с другой командой ушел в Бугутой. Все слышали. Но не все знают, что в Бугутой он ушел с этой самой Трубниковской 3А. И мы решили взять реванш.

Вышли в семь, но шли на этот раз не от Надежды, а от Спартаковских стоянок. До Надежды дошли в девять. Под маршрутом были в десять. "Живцом", первым определен был Бабченко. А вообще наша команда теперь: Баир Хандажапов – наш инструктор, Пирог Миша, знаменитый бугутоец, Бабченко Дима, всегда рвущийся в бой, и две девченки – я и Ира Захарова.

И Пирог, и Бабченко, и теперь мы с Баиром – уже ходили "Трубниковскую 3А", мы все наслушались советов по пути маршрута, поэтому нам проще было выбирать направление. Пирог ходил этот маршрут с Андреем Евгеньевичем, правда давно, но кое-что помнил. Описание маршрута: начинается справа от большого треугольника, по которому проходит четверка – ныряешь в канаву, поднимаешься по ней до самого, затем – налево – и так ныряешь из канавы в канаву, выбирая путь проще. Проще тройки А на этом участке горы все равно не найдешь. И вот мы ныряли из канавы в канаву вслед за Димой Бабченко. Этот маршрут не был для меня очень примечателен, так как ничего я не видела здесь, кроме жумара. На контрольном туре мы были в пять часов. На этот раз Баир нас очень подгонял, ругался, у него было большое желание вернуться посветлу. Однако на участке контрольный тур – вершина наша группа начала тормозить. Когда мы ходили здесь месяц назад весь этот участок мы прошли с одновременной страховкой, а сейчас много времени ушло на выбор Димой места для станции, на организацию станций, страховку. Можно было бы работать и побыстрее, но как-нибудь в другой раз, когда у участников будет побольше опыта.

И вот, и вот СУМЕРКИ. А мы на вершине. Это уже лучше, чем в прошлый раз. Мы на вершине Северной Трехглавой. Картина потрясающая: гряды облаков под нами на этот раз нет. Зато вокруг – одно сплошное небо. И луна – такая огромная луна, которая висит где-то прямо передо мной. Как будто я смотрю ей в лицо, и мы с ней находимся на одном этаже, и стоит протянуть руку, и я дотронусь до нее. Такой луны я еще в жизни не видела. Засыпающее море гор вокгруг. Картина маслом... И тут появляется улан-удэнская группа, карабкающаяся на Северную по ахмеджановской тройке А. Их ведет инструктор, который ни разу в Саянах не был, сам родом из Узбекистана. Возникает угроза их ухода в Бугутой, и Баир принимает решение ждать эту группу и спускаться вместе с ней. Мы мерзнем на вершине, и от новости, что сейчас нам предстоит еще идти на Центральную Трехглавую у меня бы встали дыбом волосы, если бы я не была в шапке. Я ни разу не спускалась по этому пути. А путь представлялся таким: спуск с Северной, подъем на Центральную, которая казалась очень далеко, а гребень казался совсем не пологим, а там, за Центральной, еще хрен знает что, а времени уже, между прочим, восемь часов вечера. Череда воспоминаний от прошлой трубниковской проплыла в моем воображении, и мне стало не по себе. Надо сказать, что почувствовав сумерки, мой организм прибавил прыти, и до вершины за забойщиком Бабченко я долезла без связок, и теперь Диме, с которым мы вдвоем находились на верхушке Северной, приходилось выслушивать мои, простите, маты и извинения за них. Да, я матерюсь на горе. И не считаю это неправильным поведением или следствием плохого воспитания. Все правильно: маты – это, скажем, первобытный уровень словесного общения – именно на таком я сейчас и нахожусь. У меня остались три первобытные желания:

Сидеть

На равнине

И есть.

И маты – это выражение, скажем, острых эмоций и крайне взволнованного состояния. Все правильно. Ничего страшного, Люба, матерись пожалуйста. От этого легчает!

С Северной мы перекрикивались с группой, которая поднялась по маршруту 2А – траверс Северная-Центральная. И профэссор Курганский, Николас Аршанский, любезно согласился оставить нам перила, по которым мы преодолели последние метры до Центральной, до которой оказалось не так уж далеко и круто. На спуске с Центральной, действительно, очень легко уйти в Бугутойское ущелье вместо цирка Трехглавой. Ты спускаешься по кулуару – уже, казалось бы – домой, в нужный цирк, а не тут-то было – надо опять подняться на перемычку, и с нее линять в другую сторону. У доброжелателей в планах поставить в этом месте указатель-стрелку "Бугутой туда".

И спускались мы по ночи. Долго-долго, потому что очень долго ждали бурятскую группу. Из всех зимних видов спорта жопслей вне конкуренции, и мы опять ему порадовались. На спуске, в зоне леса, нас ждала группа поддержки, высланная организаторами бурятских сборов, которая напоила нас чаем, развела краткосрочный костер, у которого мы успели погреться. Всем спасибо, мы домой! Добрели до лагеря, чай и дрыхнуть!

Ну и третья в тройке моих Трехглавых – тройка Б "шарфы" на Центральную

Баир определил: ключ маршрута – первые две веревки идут Бабченко и Пирог попеременке, затем, по бараньим лбам идет Штефюк (и тут у меня мурашки по спине пробежали), а выбиват Захарова. "Да-а! Вот это здорово Баир придумал" – подумала я, – "всех к делу приставил".

Итак, 4 часа утра, я, как в открытый космос, вылажу из палатки – я дежурная. Дима Бабченко еще не вылез, и я иду собирать щепки для развода костра. Пока суд да дело, появляется Дима. Затем костер, затем еда, остальные участники, и вот череда фонариков (5 штук) двигается к цирку Трехглавой. В цирке мы были в восемь, и только начало светать. Небо затянуто тучами и погода пугает нас своей неважностью. Теперь уже сзади, из ущелья выползает серая туча, которая ползет вверх, к нам, обещая снег и плохую видимость. Но она не доползла, за ней появилась еще одна, но и та рассосалась сама собой. мы начинаем маршрут, Бабченко работает первую веревку, мы, в пуховках, шерстяных носках, мерзнем под скалой. И тут появляются цветные человечки. А! Это новички идут на 1Б! И еще появляются человечки, и еще, и еще. Как их много! Делать нечего: мы считали новичков, ворон не было. Некоторое время мы развлекались этим зрелищем – как цветные человечки поднимаются по кулуару. Вот прошел последний – мы насчитали 33. "33 богатыря...." Ровно, представляете? Вокруг Трехглавой все помешано на тройках...

Наши бравые забойщики одолели ключ – две веревки за два часа. Третью веревку прошел тоже Миша Пирог, а потом, как по плану, снарядили меня. И я иду свои метры по Трехглавой, самостоятельно выбирая путь и иногда ставя точки. Идти, в принципе, легко, все идется ногами, но время от времени, посмотрев на обрыв, который в трех метрах от меня, я подумываю о том, что надо бы что-нибудь поставить. Бить крючья не хочется – вроде бы участок не сложный, а на крючья уйдет много времени – выбивать их еще потом. И так, в раздумьях, я провожу, наверно, еще больше времени, пока ищу, и, чаще всего, не нахожу места под стоппер или френду. Все-таки пришлось забить пару-тройку крючьев. Признаюсь, я иду медленно – много времени уходит на выбор места для организации точки страховки – мало опыта в этом деле. По самим шарфам – маршрут так назван потому что проходит по таким снежным поясам – "шарфам", ближе к гребню Центральной – по самим шарфам идут попеременно Пирог и Бабченко. Шли-шли и вышли на гребень, где должен находиться контрольный тур, но его мы не находим, и Баир сооружает новый, оставляем записку, и скоро мы на вершине, перекусившие, немного отдохнувшие, и, в общем, довольные. Засветло спустились, правда в лагерь пришли уже в темноте. Мы все поработали на этом маршруте, в тот же день провели разбор, и это очень хороший маршрут – Шарфы на Трехглавую. И это очень хорошая, сильная гора – Трехглавая. Это такая Гора в моей жизни.

"Спасибо тебе, я очень люблю тебя" – как в детском письме папе или деду Морозу, я – Трехглавой. Я склоняю свою одну – с благодарностью и почтением – перед твоими тремя, Гора!

Любовь Штефюк ( Uno )

фото – Михаил Давыденко, Любовь Штефюк, Юрий Комышев
rss